Из 14 видов пустельг мировой фауны в России живут две: обыкновенная (Falco tinnunculus) и степная (Falco naumanni). Несмотря на внешнее сходство, они сущест­венно различаются распространением, образом жизни, численностью. Да и современные исследования ДНК показали, что их родственные связи не столь близкие, как полагали раньше.

Обыкновенная пустельга вполне оправдывала свое тривиальное имя вплоть до последних десятилетий ХХ в. Ее ареал охватывает почти всю страну, и на большей его части вид справедливо характеризовался как «широко распространенный», «обычный», «многочисленный». В Европейской России к концу ХХ в/ обитало 50-60 тыс. гнездовых пар, в Европе — 300-450 тыс. пар. В роскош­ной сводке «Сокола мира» (1982) Том Кейд определяет мировую популяцию обыкновенной пустельги в 1-2 млн пар. С таким «багажом» она вместе с американской пус­тельгой (Falco sparverius) не только несомненно входит в элитную пятерку пернатых хищников-миллионеров, но и, быть может, все еще возглавляет ее. Живет пустельга повсюду, где достаточно корма — мышевидных грызунов и крупных насекомых, и есть готовые гнездовые пост­ройки врановых: сорок, ворон, грачей. Гораздо реже за­нимает дупла, скальные ниши или норы в береговых об­рывах, но охотно гнездится в разнообразных укрытиях на городских зданиях. Немецкое название Turmfalke — башенный сокол — отражает эту давнюю особенность гнездования вида в европейских городах. Более чем по сотне пар населяют, например, Лондон, Вену, Варшаву В российских столицах пустельг намного меньше: в Москве — 15-20 пар, в Санкт-Петербурге - 3-5 пар. В заключение несколько слов о видовом имени. Вслед за Г П. Дементьевым принято считать, что именно соколят­ники признали пустельгу «пустым», никудышным охотни­ком на дичь из-за непреодолимого пристрастия к мы­шам да полевкам. Но в отличной подборке очерков о пустельге во втором выпуске Бюллетеня «Волга» Сара­товского отделения Союза И.Г. Лебедевым и В.М. Кон­стантиновым приведена оригинальная трактовка эти­мологии ее названия: от слова «пас» — пасти, высматривать добычу с воздуха. Выразительно и одно из украинских имен этого соколка — бориветер, а основ­ное латинское название звенит, словно колокольчик, и его прямой перевод — звонкий сокол — да еще в сочета­нии с пронзительным «ки-ки-ки», мог бы стать красивым русским именем для красивой птицы. Но переименова­ние видов — хлопотное дело специальной номенклатур­ной комиссии.

Степная пустельга «жмется» к южным окраинам Рос­сии, ее ареал в десятки раз меньше области распрост­ранения пустельги обыкновенной, а численность - в сотни. На всей территории Европейской России живет, вероятно, всего100-200 пар, в Европе (почти исключи­тельно в Испании) — 12-20 тыс. пар. Если б не новей­шие находки гнездовых колоний на Ставрополье (около 50 пар на чердаках в г Нефтекумск — см. «Новости в ми­ре птиц», № 3, 2001), в Оренбургских степях и кошарах Саратовского Заволжья, сложилось бы впечатление о едва ли не полном исчезновении вида в России. Излюб­ленные места гнездования степной пустельги — пусто­ты под крышами и в старых стенах, низкие чердаки, гру­ды камней, норы по обрывам. Склонна селиться колониями. Кормится насекомыми и ящерицами. К людям относится безбоязненно. И спасибо жителям и пастухам, которые проявляют к этим соколкам благос­клонность, специально отмеченную М.П. Ильюхом в Нефтекумске, В.Н. Мосейкиным — среди пастухов в За­волжье, автором этих строк — в колонии из 12-15 пар в средневековом центре испанского города Касерес.

Так что же все-таки объединяет двух наших пустельг? Название этих заметок — несколько вычурное по фор­ме, но увы, отражающее грустную реальность. Авторы всех современных исследований пустельг единодуш­ны в оценке их популяционных трендов — существен­ное падение численности за последние два-три деся­тилетия. Гипотез и предположений о причинах этого повсеместного явления высказывается много, а вот убедительных, надежных доказательств — мало. Назы­вают и негативные изменения кормовой базы в связи с прежними и сегодняшними преобразованиями в сель­ском хозяйстве, и губительное влияние пестицидов, особенно на миграционных путях и в местах зимовок, и дефицит мест для размножения в связи с сокращени­ем численности основных гнездопоставщиков — сорок и ворон — в природных местообитаниях, и возрастаю­щее беспокойство, связанное с людьми. Эти причины, действующие в тех или иных сочетаниях, привели к краху большинства популяций степной пустельги и уг­рожают кризисом пустельге обыкновенной. Степная

пустельга уже «влетела» на страницы самой тревожной книги — новейшей сводки «Глобально угрожаемые птицы мира» (2000). Все в большем числе региональ­ных списков редких и уязвимых видов птиц фигурирует и обыкновенная пустельга. Оба вида «летят» на губи­тельный «красный свет» — к Красным книгам разного уровня. Одна уже «долетела»...

Классический российский вопрос:что делать? Спасать пустельгу степную и предотвращать катастрофу пустель­ги обыкновенной. Насущная наша задача — разъяснять населению, особенно детям и учителям, подлинную при­родную ценность и пустельг и хищных птиц в целом, чтоб не допустить возобновления их преследования, как это было 30-50 лет назад, снизить губительное влияние бес­покойства в гнездовое время. Весной и летом самая про­стая ко всем просьба: «Проходите мимо!» Мимо гнезд, птенцов, выводков. Наше общее безразличие к птичьим гнездам — во многом гарантия их сохранности. Пустель­ги и другие сокола, которые, как известно, сами гнезд не строят, вынуждены селиться рядом со своими главными гнездопоставщиками — врановыми птицами, которые и есть основные их враги — расхитители кладок. Но без на­шей «помощи» воронам и сорокам с насиживающей пус­тельгой не справиться. А вот естественное, на первый взгляд, желание утолить любопытство и забраться на гнездовое дерево или даже просто постучать по нему палкой почти неизбежно обернется гибелью яиц, кото­рые вездесущие вороны, грачи или сороки успеют рас­клевать раньше, чем на гнездо сядет потревоженный че­ловеком сокол или даже грозный орел.

Пестициды были главным губителем хищных птиц лет 30-50 тому назад. В 70-е годы самые токсичные из них (типа ДДТ) были запрещены и потому не используются ныне в Европе и Северной Америке, а современному сельскому хозяйству России они еще и не по карману. Однако распыление инсектицидов с самолетов в ходе борьбы с нашествием саранчи в 2001 г на юге России вряд ли прошло бесследно для мелких соколов-энтомо- фагов. Сложнее ситуация на путях пролета и местах зи­мовок — в Азии и Африке ядохимикаты применяют, но все же, вероятно, в меньших масштабах, чем несколько десятилетий назад.

Ранее предполагался, а сейчас стал несомненным ост­рый дефицит гнездовых построек для мелких соколов. А.В. Макаров с коллегами развесили в Талдомском р-не, на севере Московской области, искусственные гнездо­вья для мелких соколов и в первый же год получили пора­зительный результат: пустельги заняли 9 из 12 сохранив­шихся домиков (конструкцию см. в этом выпуске журнала на с. 4). Столь успешный опыт получил широкий резонанс и поддержку в ряде отделений Союза в Поволжье, Черно­земье и других регионах. Сегодня совершенно очевидно, что помочь пустельгам решить жилищный вопрос — одна из возможностей притормозить их стремительный «по­лет на красный свет», к популяционной катастрофе.

Фантастическая история возвращения маврикийской пустельги фактически из небытия (об этом подробнее - в одном из следующих выпусков «Мира птиц»), надеюсь, прибавит нам экологического оптимизма в деле защиты российских соколов.

В.М. Галушин, Председатель Рабочей группы по хищным птицам Северной Евразии

«Мир птиц» Информационный бюллетень Союза охраны птиц России январь – май 2002